пост перенесен
у меня целое лето впереди. ты даже не представляешь, сколько всего может случиться со мной за одно лето!
у меня есть столько вещей. у меня есть мои наушники, моя музыка, мои поезда, мое солнце между домами,
у меня столько всего есть.
В обычные дни Чоу было несложно разговаривать со Снейпом. С самого начала дополнительных занятий девушка держалась, как на простых уроках, где кроме нее в классе было еще много людей, и не привлекала лишнего внимания, действуя по инструкции и выполняя задания, но очень быстро переступила черту молчания, забыв держать лицо. Она всегда была разговорчивой, общительной, всегда окруженная людьми, куда бы ни пошла, выражать свои мысли Чанг не только любила, но и умела, а мыслей было много, и иногда буквально распирало от желания поделиться размышлениями//наблюдениями. Она рассказывала профессору про то, про что никогда бы не говорила со сверстниками и с другими учителями, она делилась не личными переживаниями, что все же было бы чересчур, Чоу затрагивала темы науки, литературы, искусства, всего, что казалось уместным. Это не мешало ей продолжать варить хорошие зелья, наоборот, помогало, проговаривая вслух то, что думает, Чанг легче доходила до важных истин. Она старалась не надоедать, она бы обязательно замолчала, если бы ощутила, что становится навязчивой, но... не ощущала, и занятия по Зельеварению становились еще и обсуждением других интересных вещей.
в обычные дни;
Чоу понимает, что мямлит несвязные речи, но опять-таки, молчать она не в состоянии, как и сложить слова в предложения. В голове у нее такой сумбур, что саму раздражает, сохранять спокойствие получается ровно настолько, чтобы не разреветься {насчет слез Чоу не переживает, слез нет, возможно, будут, но потом}, раздражает и то, что ее видят такой, и что она с этим тоже ничего не может поделать. Бессилие всегда для Чанг было ужаснее всего, и она ненавидела демонстрировать ту свою сторону, где переставала быть улыбчивой, веселой и словно ко всему на свете безразличной. То, как Чоу плакала — не видела даже Мариэтта, а сейчас она даже хуже, чем плачет, и перед кем! Перед учителем, которым с первого занятия искренне восхищалась, считая лучшим в Зельеварении и одним из лучших в магических науках в целом!
не всегда получается быть блестящей, к сожалению;
— Я не хочу сказать, — автоматически вырывается у Чанг. — То есть... — но замолкает, не продолжая, потому что Снейп сам начинает говорить, и говорить о... себе.
Прошлое преподавателя Зелий всегда было подернуто завесой тайны, такой темной завесой, что не только никто не мог туда проникнуть, но и в голову бы никому не пришло пытаться узнать, кем был Северус Снейп до того, как стать профессором в Хогвартсе и деканом Слизерина. Чоу иногда ловила себя на том, что ей любопытно, но ей все было любопытно, в душу лезть не стала бы, даже будь Снейп намного мягче и добрее. Самый молодой из профессоров, самый пугающий из них, у Снейпа словно отсутствовало все, кроме собственно преподавания и гениальности, словно он родился уже взрослым, не имея ни семьи, ни друзей, никого, кроме коллег и учеников.
и он правда ее понимает, Чоу умеет такое чувствовать;
Она не спрашивает ни о чем, о таких вещах не спрашивают, ей ценно уже то, что профессор доверил ей что-то особенное, вряд ли кому-то из студентов еще известное. Кого он потерял — из сказанного непонятно, но это тем более не имеет значения, любая потеря близкого человека болезненна, кем бы он тебе ни был. Чоу никому не скажет, никогда ничего не скажет, разговорчивая и болтливая, она умеет хранить тайны так, что под пытками не признается, причем потому, что пытать ее не будут, что никто не догадается даже, что ей что-то известно.
— Никто не знает, что значит — «смерть», — Чанг опускает глаза на остатки чая в кружке. — В Японии верят, что после смерти душа человека становится бабочкой. «Cho», — усмехается она, называя собственное имя. — Так у нас зовут бабочек. И верят, что смерть души не окончательна, что существует некий круговорот, вечный цикл, перерождения одной души в разных телах, что у человека не одна жизнь, а очень много. Но как это обстоит на самом деле — знать не может никто, и я правда не разобралась, что должна чувствовать. Не знаю, разберусь ли вообще. Мне жаль, — признается Чоу. — Это случилось слишком быстро. Я даже представить не могла, что на Турнире может произойти такое. Это же школа, и не те времена, чтобы чемпионы рисковали жизнью всерьез. То есть, теоретически, Гарри мог свалиться с метлы и сломать себе шею, но на то вокруг были преподаватели, Людо Бэгмен, мадам Помфри... Мне бы в голову не пришло волноваться. Ну Турнир и Турнир. А теперь Седрик мертв, и здесь я тоже не знаю, как себя вести, что делать, что чувствовать, и никто не может мне подсказать, я сама должна понять, это не те вещи, которые тебе показывают, это то, что внутри, — слова наконец становятся цельными предложениями. — А если внутри не было того, что должно быть?
Первая любовь — не обязательно последняя, первая любовь зачастую просто увлечение, особенно когда ты чересчур общительная, красивая и популярная девушка, да и у парней мало чем это отличается. Увлечение может со временем перерасти в нечто большее, в настоящее, и стать таки вечной любовью, но в случае Чоу — времени ей не дали. Она и Седрик изначально были обречены, но кто мог знать?
красивая пара, популярная пара, всем известная в школе пара,
талантливые игроки в квиддич, умные студенты, привлекательные парень и девушка,
их обсуждали, их будут обсуждать и дальше;
— От меня ждут, наверное, что буду ходить вся в слезах, — Чоу фыркает, поднимая взгляд. Глаза сухие. — Что буду то и дело срываться на истерики и хотеть говорить только о Седрике. Но, — девушка кривит уголок рта. — Я не хочу вести себя так. Я закончу Хогвартс через год. Пусть думают и говорят, что хотят. Вот увидите, профессор, через три года я уже буду младшим целителем Чанг, и для меня это — важнее.
то, что говорит Чоу — обещание,
обещание себе и профессору, который многое для нее сделал,
и обещание свое Чоу Чанг выполнит
обязательно.
спустя два года ; выпускной курс Чоу
даже если от нас только пыль и останется — мелодия эхом продлится в веках,
и тебе пропоет ее, вечная странница, теплый ветер, играя в твоих волосах
После смерти Седрика жизнь Чоу вовсе не делится на «до» и «после», она не ходит, как в воду опущенная, не срывается на слезы и вообще ведет себя до неприличия спокойно. Слышит иногда обрывки девичьей болтовни за спиной «...будто и не любила его совсем», звучит это осуждающе, но Чоу никому ничего не намерена доказывать, как и носить траур, посыпая голову пеплом или же совершать социальное сати, ограничивая себя во всем, ибо раз уж любимый человек умер, то и она не имеет права наслаждаться жизнью. Но — нет, Чоу так не хочет и не может, она смеется, улыбается, общается с подругами, разве что квиддич бросает, вместо тренировок выбирая тщательную подготовку к Мунго. На метле летает периодически, но лишь ради самого полета, без этого Чоу не может, но спорт не был для нее важен, всего лишь этап, теперь уже пройденный. Время очень ценный ресурс, в ее возрасте — еще ценнее.
иногда время заканчивается слишком быстро и рано;
Она любила Седрика, что бы ни говорили сплетницы. Она любила его, пусть, возможно, это было больше увлечение, чем любовь, но в ее возрасте увлечение и любовь — синонимы. Она скучала по Седрику, но она его отпустила; на летних каникулах во время празднования О-Бон опустила в реку зажженную свечу-лампадку с его именем и в тот миг — отпустила. Душа Седрика теперь спокойна, должна быть спокойна, если там, за чертой жизни и смерти, вообще существует что-то, кроме пустоты. Но Чоу верит, что существует, и не рай или ад, но — другая жизнь. Новая.
иногда она видит бабочек и думает, что среди них есть душа Седрика;
Чоу погружается в учебу с головой, с подругами проводит время теперь гораздо реже, чем с толстыми фолиантами, но ее подруги — точно такие же студентки под покровительством орлиных крыльев Ровены, и сами так же сидят за книгами на последнем курсе. Чоу получает искреннее удовольствие от учебы, понимает, что делает успехи, и на занятия с профессором Снейпом ходит еще чаще, потому что на седьмом курсе программа еще сложнее, а для колдомедика нужно изучать все гораздо углубленнее.
только поэтому, но... возможно, не только;
Амбридж и ее тирания для Чоу пролетают незаметно, ей почти все равно, что творит старая жаба в безвкусной розовой кофточке, но на занятия «Армии Дамблдора» сама просится, получая от Грейнджер зачарованный галлеон. Не для того, чтобы пытаться ставить на место кого-либо из профессоров, не потому, что поддерживает Гарри, нет, основной мотив Чанг — снова учеба. Доступ к некоторым заклятиям Европы ограничен, и не всему учат в школе, и не всему можно научиться по книгам, без учителя, так что Патронуса Чоу осваивает только сейчас, и, хотя Мариэтта восторженно вскрикивает, увидев ее огромного сияющего лебедя, Чоу от вида своего духа-хранителя {в ее понимании это дух-хранитель} ощущает укол тоски. Лебедь означает верность — да что же опять, неужели это намек от подсознания, что она однолюб и после Седрика ей никто не понравится?
{ или что ее любовь всегда обречена }
В школе Чоу изучает тонкости магии Европы, на каникулах — постигает все новые и новые секреты магии родной страны Восходящего Солнца, перенимая от матери науку Махотокоро. Ее седьмой курс, ее последний курс, омрачен новыми событиями, единственное только меняется: о Чоу и Седрике больше не шепчутся, теперь предметом обсуждения становится Мариэтта. «Ябеда». Предательница, доносчица, все говорят: поделом, а Чоу целую ночь помогала подруге сводить прыщи, усыпавшие лицо, и утешала, пока та рыдала и повторяла снова и снова, что во всем вина сыворотки правды, и что все, что сделала Мариэтта — нечаянно неосторожно обмолвилась матери про дополнительные занятия, матери, строгой сотруднице Министерства. Но кто же будет слушать, раз уж предательницей объявили?
осуждать проще;
Чоу словно вызов всем бросает, будто специально поступает ровно наоборот: смеется вместо траура, продолжает дружить со всеми обвиняемой Мариэттой, и на собраниях Армии Дамблдора держится подчеркнуто в стороне. Чужая среди своих, и не нужна ей их дружба.
у нее появляется новая симпатия, зыбкая и неправильная,
Чоу отговаривает себя, убеждает, что это всего лишь восхищение и не более,
потому что — чересчур уже, неправильно, не может так быть, не должно,
профессора и ученики всегда остаются только друзьями — максимум;
— Сэр? — осторожно стучится Чанг в дверь кабинета. Она пришла ровно в назначенное время, секунда в секунду, она всегда стучится тихо, но на самом деле во время занятий держится вовсе не тихой молчаливой исполняющей задания студенткой. Со Снейпом очень интересно разговаривать, оказалось, что оба они могут поделиться друг с другом любопытными фактами, чисто научными, но в том и прелесть. Чоу повезло знать такую магию, что недоступна многим, живущим вне ее родной Японии; Махотокоро не запрещает разглашать то, чему учит студентов, просто негласно принято не распространяться, но можно.
— Здравствуйте, — Чоу закрывает дверь и приветливо улыбается. — Сегодня хороший вечер, правда? Теплее, чем предыдущие, — сегодня и вправду ветер поутих, и даже солнце днем почти пригревало.
[nick]Cho Chang[/nick][status]пелюсток віє сніг[/status][icon]https://i.imgur.com/dsU1NxV.png[/icon][sign]з а п а м ' я т а й м е н е
я вічно житиму під скронями в твоїй голові
[/sign][lz]<lz1>чоу чанг</lz1><lz2>j.k. rowling's wizarding world</lz2><lz> <a href="https://crosshearts.ru/profile.php?id=80">ти</a> вітай мене щоночі біля прірви на краю.</lz>[/lz]
Отредактировано Sunny (2022-04-29 15:32:04)
