*пост перенесен
– Нет.
Ответ сорвался так легко, что Цири и сама удивилась: она ведь даже подумать не успела. Отвергла сразу, не принимая даже возможность зарождения союза (что был бы по любви!) на законных основаниях; но приняла отчего-то кольцо, даже не позволила надеть его на палец, спешно убрав дрогнувшие руки, забирая их из ладоней Кагыра как-то суетливо, всполошено.
На скоропалительные решения новой императрицы нередко сетовали в кулуарах, в спрятанных от бдительных глаз нишах – только Кагыр аэп Кеаллах знал каждый, кажется Цирилле, тайный ход в замке, а потому секреты от него утаить было непросто; неприятные вести приносил с непроницаемым, строгим лицом, но сталь голоса давала понять – разговоры не сумеют породить нечто большее, любой заговор будет пресечен на корню, – и она в очередной раз подтвердила, напомнила себе, что скверно научилась полагаться на разум, не на сердце.
Хотя оно, отогретое, разморенное любовью, тоже говорило о другом.
Цири руководил безосновательный страх. Не столько за свою голову, сколько за сохранность оной на плечах Кагыра.

Если бы ей позволили сбежать вслед за Геральтом (если бы сама всерьез изъявила желание покинуть двор, кровного отца и все то, что наследством принесли ей, но не сложили подобострастно к ногам, а по всей строгости вручили в руки, наказав беречь как ничто и никогда; золотые кольца прежде змеями на пальцах были, а вот уже и представить себя без них сложно), то и преград бы не существовало.

Просто Цири увидела (или приняла собственные опасения за желаемую мудрость) каждое из препятствий, ощетинилась тут же, нахмурилась, отстранила отнюдь не мягко. Отчего-то напутствия о вежливости и деликатности показались ей столь же неуместными, как держать Зираэль императрице в руках (пусть и хотела, очень хотела вновь взять меч, да пригласить, бравируя, партнера по фехтованию на урок, который дыхание обоим собьет!).

– Тебе пора.
Нельзя, нельзя, нельзя было позволять остаться ему еще в тот вечер после возвращения с островов! Цири не меньше нескольких минут смотрела застывшим изваянием на дверь – Кагыр, видимо, решил воспользоваться ею в качестве исключения. Или потому что уловил: не было и тени улыбки в жестких, прозвучавших грубо для прощания, словах.

А ведь у нее хватало дел, чтобы беспокоиться о чьих-то задетых чувствах. Даже если самой тоже больно – по касательной пришлось.

Но тревожилась Цирилла зазря. Империя прекрасно существовала, дышала, развивалась и в те минуты, когда императрица предавалась своим глубоко эгоистичным желаниям, да и нуждалась в твердой правящей руке лишь номинально. Эмгыр сделал для Нильфгаарда слишком многое – едва ли хоть один правитель северных королевств мог соревноваться с почившим вар Эмрейсом в преданности своему государству, в готовности костьми лечь. Нет, этого недостаточно, чтобы Цири начала тосковать по отцу, да и, как только истек срок траура, она первой сменила черные с золотом одежды, но не восхищаться (про себя, тихо совсем) тоже не могла.
Истинное величие жило и после смерти.

Зато двор выждал достаточно, позволил ей, наследнице, отгоревать свое и отплакать – и ничего, что никто и никогда не видел Цириллу с покрасневшими глазами, опухшими веками, ей ведь и не положено, она – первое лицо, – затаился совсем ненадолго, хищным зверем прячась в засаде, чтобы накинуться, когда оковы традиций падут. Императрице по-прежнему, ничто не изменилось, нужен супруг. И альянс просто не может быть случайным, уж никак не станет следствием любви (Цири не кажется, что улыбки аристократии золотыми нитями пришиты к безразличным лицам, но все чаще обнаженные зубы напоминают оскал), ведь – о, тут бы вспомнить трагичную судьбу бывшего правителя!.. У Цири ни один мускул не дрогнет, но щеки заливаются краской. Небрежно брошенное напоминание на самом деле скрупулезно обернутая в лживое беспокойство издевка. Как же, как же, то, что Эмгыр заставил замолчать всех после прибытия Цириллы Фионы Элен Рианнон – это тщательно выверенные угрозы вкупе с обещанием укоротить слишком длинные языки. Но, Великое Солнце, он ведь покоится в своей усыпальнице, в тяжелом, увенчанном вензелями, саркофаге, и голос Эмгыра теперь слишком тих, чтобы осечь дорвавшуюся до иллюзорной власти знать. Цири – пока еще – попросту их боится: не укрепившись в своем положении, не осознавая ответственность, она пытается звучать громче имперской элиты, а выходит так, что давят числом.

Если бы Кагыр был и сейчас рядом, сумел бы он заметить, пересчитать все те ножи, что щекочут ее гордо распрямленную спину?

– Ваше Величество, – Винсент ван Мурлегем улыбается почтительно, не обнажая клыки, только от его присутствия все равно не по себе, но Цири – странно – угрозу не ощущает, скорее напротив, почти не сомневается в лояльности всего рода. Она кивает в ответ, мол, слушаю, хотя уже собиралась сбежать и спрятаться в глубине дворцовых садов, где никто не найдет – дальше теперь нога ступать без сопровождения или хотя бы предупреждения не должна. – Позвольте пригласить вас на охоту. Этой осенью кабаны в моих лесах совсем обезумели, почувствовав себя хозяевами территории. Вам не придется ни о чем беспокоиться, я попрошу Офелию обойтись без пышного приема к нашему возвращению.
– Звучит… – Цири запинается, но у нее же, холера их всех побери, всех аристократов и близких к ним, все еще нет поводов тревожиться о верности ван Мурлегемов, – замечательно.

Она рассказывает Кагыру о грядущей охоте бегло и мимоходом, невзирая на его демонстративную холодность. Цирилла осознает, что истинная причина крепко сжатых губ Кагыра вовсе не в приглашении Винсента, да и не в том, что его сын, Филипп, которому нет равных в ловле дичи, будет их сопровождать. Правда кроется в неделях молчания, в отстраненности и том, что кольцо она не просто не надела – вложила в руки назад. Невзначай спрятала в суму с деньгами, когда подвернулась возможность.

– Если ты и дальше будешь таращиться мне в спину с осуждением, клянусь, я поеду одна или попрошу кого-нибудь из гвардейцев меня сопровождать, а ты получишь выходной бессрочно, – вспыхивает Цири, надевая крепкие кожаные перчатки, крепит меч на поясе (Зираэль сама льнет к руке, будто так всегда и было, словно не выпускала рукоять никогда!), заплетает волосы в тугую косу, – да и на бал к госпоже ван Мурлегем найдутся приглашения для всей твоей семьи.
Мстительно и ребячески, но кем Кагыр, накеры его подери, себя возомнил.
В который раз.

Разве она не задавалась уже этим вопросом?
(и разве не сама даровала ему каждое из прав)[nick]Empress Cirilla[/nick][icon]https://i.imgur.com/17pdUAi.gif[/icon][sign][/sign][lz]<lz1>цирилла</lz1><lz2>saga o wiedźminie</lz2><lz>государыня, помнишь ли как строили <a href=https://crosshearts.rusff.me/profile.php?id=26>дом</a> – всем он был хорош, да пустой;</lz>[/lz][status]hier kommt die sonne[/status]