пост перенесен
в молчании камня — имя с прикосновением руки
религия случайных линий, движение большой реки
под новым небом мы едва знакомы — разучивая время перемен
Вечеринки — стихия Парвати, шумные сборища с множеством людей, где много шума, светомузыки, блеска, ярких огней, где рекой льются коктейли, где мужчины и женщины ищут взглядом компанию. Парвати умела держать себя в таких местах идеально-правильно, она знала, что говорить, что делать, как танцевать, она обожала атмосферу праздника, младшая близняшка была рождена именно для этого, для праздников, для радости, для счастья, как мотылек, легкая и радостная, сама подобна празднику. Падма — тоже по-своему легкая, но совсем по-другому, ее не отрывают от земли тонкие яркие крылья, наоборот, она привязана к земле корнями, и если с сестрой у Падмы всегда появлялась ассоциация на бабочку, то себя она видела цветком, не зря назвали ее в честь лотоса. Похожие и разные, в одном близняшки сходились на все сто процентов: они не станут уводить парней друг у друга, никогда и ни за что ни одна из Патил не попытается отнять кавалера у сестры — молчаливое соглашение, однажды скрепленное словами. Когда обе закончили Хогвартс, второй раз проходя седьмой курс, то после танцев на выпускном спрятались в спальне девочек в Рейвенкло {наверное, тогда это было самым тихим местом, спальня орлиного факультета} и говорили обо всем, о чем молчали раньше. Обе пили огневиски, обе пили его в первый раз, обе переборщили; Падма рассказала, что ее ужасно бесило глупое увлечение сестры Прорицаниями {тоже мне, Кассандра}, и призналась, что ревновала к ее дружбе с Лавандой Браун, а Парвати в ответ сказала, что всегда немного завидовала Падме за ее самодостаточность.
«Как будто тебе вообще никто не нужен! — говорила Парвати, срываясь на всхлипы. — Как будто тебе нормально будет одной! Есть люди, нет людей, тебе без разницы! А я так не могу, я хочу иметь друзей... парня... Я не самодостаточная!»
Парвати несла чепуху, как любая выпившая восемнадцатилетняя выпускница после праздника, но после Падма не раз вспоминала ее слова, искренние и пронзительные. В чем-то сестра была права: Падма действительно не так остро нуждалась в чужом обществе, как Парвати, Падма не стремилась окружать себя людьми — не была замкнутой, но становиться душой компании не было ее самоцелью. Однако вышло так, что менее общительная Падма первой получила предложение выйти замуж.
Прошлое Эвана не вызывало у нее беспокойства — во время Второй Магической Падма участвовала в Армии Дамблдора, куда ее притащила Парвати, но на самом деле старшая из близняшек не поддерживала ни одну из сторон и предпочитала быть наблюдателем. Нейтралитет гораздо лучше и безопаснее; Парвати же пыталась рваться в герои, когда их золотые галлеоны, врученные всем Грейнджер, загорелись с призывом на битву, Падма отняла у Парвати монету, сестру чуть ли в комнате не пришлось запирать, они поссорились, помирились, и пока всю ночь девочки Патил били тарелки из семейного сервиза, гораздо более серьезная война успела закончиться. Героев похоронили, преступников упекли в Азкабан, Розье были на стороне Пожирателей Смерти, но сейчас уж точно нечего было делить. Волдеморт проиграл, магглы остались в святом неведении, что их могли поработить неизвестные им силы, а волшебники просто продолжили жить дальше. Кто как мог, потому что многие {с обеих сторон} на войне потеряли близких, друзей, родных, любимых — Падма не раз благодарила судьбу, что не выпустила тогда Парвати из дома. Как бы она смогла жить без близняшки?
никак, две половинки одного целого не существуют порознь,
разломленный надвое персик обязательно начнет гнить;
После школы Падма устроилась работать в Министерство Магии, в отдел контроля за магическими существами, и там познакомилась с Эваном, который хотел уладить некоторые вопросы. Слово за слово — они познакомились поближе, потом еще ближе, он красиво ухаживал, не давил на нее, дарил цветы, сыпал комплиментами, потом все дошло до свадьбы, а Падма все еще задавалась вопросом «нужно ли мне это?»
Конечно, нужно, что за глупости, она же все решила, она долго думала, когда Эван сделал ей предложение, не согласилась на эмоциях сразу, специально попросила дать немного времена на размышления и целых три дня только и делала, что мыслила о всех «за» и «против» — но разве это любовь, когда деловито взвешиваешь плюсы и минусы?
мама сказала, что Падма просто нервничает, и пусть не забивает себе голову,
Парвати сказала, что Падма просто не любит жениха, и пусть тогда не морочит ему голову;
Падма предпочитала сама решать, кому она морочит голову, а кому забивает, так что осталась при своем: замуж она выйдет. Но сомнения закрадывались в мысли все чаще, и с приближением даты свадьбы их становилось все больше. Падма досадовала на себя за это: чего ей надо, зачем ей фейерверк эмоций и ураган чувств, буря в стакане, гораздо лучше уверенность в завтрашнем дне и мужчина, который даст ей, кроме головокружительных ощущений, еще и стабильность в жизни... только это ведь может быть и одновременно. Наверное.
только чудес не бывает,
магия — бывает, но это не то чудо;
— Похожи, — кивает Падма, разглядывая Феликса и понимая, что пялится на него так, что это уже невежливо, но не в силах перестать. Она — Парвати, напоминает себе девушка, Парвати может так себя вести. А Феликс правда похож на Эвана, но и отличается тоже, Феликс совсем другой, если присмотреться, у него осанка аристократа, чертовски обаятельная улыбка, пронзительные глаза, красивый приятный голос — он словно улучшенная версия Эвана, как бы ужасно это ни звучало в мыслях Падмы. Он, черт побери, полностью в ее вкусе. Будь она вправду Парвати — уже бы неоднозначно дала понять мужчине, что он ей интересен.
она играет Парвати, но она почти замужем
— Да, теперь еще чудеснее, — кивает Падма с той же искренностью. Она много слышала о Феликсе от Эвана, о том, какой он умный, предприимчивый, как ему удается все, за что бы ни взялся, и так далее. Гордость старшего Розье Падма понимала, сама обожала хвастаться близняшкой, иногда даже приукрашивая ее достижения и гордясь ее успехами так же, как собственными, но Эван ни разу не говорил ей, что Феликс еще и очень-очень-очень красивый.
«Небольшой» дом она видела, Эван ей показывал, и сарказм в голосе Феликса девушка сразу улавливает, но вдруг Падму озаряет: если Феликс думает, что она Парвати — а он думает, что она Парвати, если Эвана все еще нет — а его все еще нет, иначе узнали бы все, потому что он хозяин вечеринки и не пришел бы незаметно, если ее спутали с сестрой по-настоящему, то и другие здесь думают, что она Парвати, и если она сейчас уйдет с Феликсом, то все подумают, что с ним ушла Парвати, включая Феликса... Да, это плохо. Это, возможно, измена — не супружеская пока что, но почти. Но если никто не узнает, если это будет всего один раз, можно подумать, у Эвана женщин не было... Черт, о чем Падма только думает?.. В следующей жизни она станет лошадью. Карма обязательно настигнет, хотя магия кармы совсем не в том, что приписывают ей магглы, и на самом деле с Падмой не случится ничего плохого, как и с Феликсом, и с Эваном, и с Парвати. Да и кто сказал, что все закончится изменой? Может, они просто поговорят и выпьют? Это точно не преступление, уйти с вечеринки — не значит уйти в постель.
Возможно, Падме хватит уже алкоголя, но она не чувствует опьянения, не того, что приходит от спиртного, хмель в голове ее пляшет вместе с обитающими там чертями, и в черных глазах те же лукавые бесенята танцуют, когда мужчина касается ее руки.
— Ни разу пока не видела дом, уверена, он очень красивый, как и все, что принадлежит вашей семье. У вас прекрасный вкус, — щебечет Падма, подражая тону сестры, но выражения ее собственные. — Сразу заметно, что вы знаете толк в красоте и удобстве, и я бы с удовольствием посмотрела на дом, не думаю, что нас хватятся, — Падма решается. Падма, которая думала о предложении руки и сердца долгих трое суток, соглашается уйти с вечеринки через три минуты, а то и меньше. Всегда рассудительная, практичная и подходящая ко всему с позиции разума, и как только появляется мужчина, который ей нравится, который цепляет за душу — все строгие принципы жизни старшей Патил летят к чертям. К тем самым, что танцуют в темноте зрачков.
Феликс ей нравится. Вот так, сразу — нравится. Только что Падма его не знала, а теперь, лишь увидев, понимает, что не сможет о нем не думать. Мерлин великий, почему она помолвлена?
[nick]Padma Patil[/nick][status]алый лотос[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001b/2c/35/634/159821.png[/icon][sign]сочини мне сказку о том, как волны протяжно выли,
как мы учились индийской мудрости и ахимсу.
сочини мне сказку.
и я, черт возьми, еще раз в нее поверю.[/sign][lz]<lz1>падма патил</lz1><lz2>j.k. rowling's wizarding world</lz2><lz> з ким не вела б вiйну — в <a href="https://crosshearts.ru/profile.php?id=80">тобi</a> я втоплю свою весну.</lz>[/lz]
[/float]Более непохожих близняшек, чем сестры Патил — не существовало, хотя внешне они были, словно копии друг друга. Странные игры природы, которая решила, что у их матери должно появиться два ребенка, а не один, и в результате деления яйцеклетки на свет родились две девочки, и Падма прожила без Парвати только две минуты, а Парвати не жила без сестры вообще никогда, и в детстве они напоминали сиамских близнецов — мало того, что везде ходили вместе, так еще и в обнимку. Но девочки росли, и по мере взросления обнаруживали, что интересы у них абсолютно разные: Парвати вечно тянуло на приключения, она часто, по мнению Падмы, вела себя глупо, Падма же росла спокойной, рассудительной и умной, так что ни одна из Патил не удивилась, когда Шляпа распределила их на разные факультеты. Наоборот — обе обрадовались; разность мышления и полярно противоположные убеждения утомляли и расстраивали, становясь поводом для ссор. В итоге каждая обрела личное пространство, друзей и возможность не мириться с прихотями сестры, и, пока Парвати вместе с Лавандой воображала себя великой прорицательницей, хвостиком бегая за Трелони — Падма училась, занималась йогой и медитацией, постигала тайны магии своей исторической родины и ни во что серьезное не вмешивалась.
[/float]Лотос и сейчас красуется в виде броши на ее платье: Падма надела красное, обычно этот цвет носила Парвати, но недавно сестры решили «поменяться». Не вечно же им использовать одни и те же оттенки, цвет не принадлежит никому.
[/float]— С удовольствием посмотрю, — щебечет Падма тоном Парвати, и к Феликсу жмется ближе, позволяя ему вести себя, улыбаясь непринужденно и легко. Она не входит в роль, не только. Ей с первых секунд комфортно с Феликсом, уютно, спокойно, чего не было ни разу, ни с одним человеком, кроме лучших друзей. В первые мгновения Падма осознает, что хотела бы остаться с мужчиной чуть дольше, чем до утра, но… черт, почему она не встретила его раньше? Что мешало им встретиться? — И правда, так жаль, что обстоятельства позволили вам приехать только сейчас.
