За все время, что Цири провела в Тир на Лиа, она почти привыкла к этому месту. Не сказать, что она стала ощущать его как собственный дом, но разве теперь был у нее другой? И другие люди, которые составляли бы этот дом, делали бы дом... домом. Она вспоминала об этом с грустью, потому что несмотря на то, что ее отец и мать когда-то полноценно существовали в другом мире, Цирилла уже не могла назвать то место своим. Ни Цинтру, ни Каэр Морхен. Возможно, все изменяется, все чувства притупляются и она притупилась тоже. Не смирилась, вовсе нет, лишь адаптировалась и это тоже нормально, если хочешь остаться жить. Надо сказать, что при всем этом Цириллу никто здесь насильно не удерживался, в последний раз она самостоятельно согласилась остаться здесь и помочь, теперь беда Aen Elle стала и ее бедой тоже. После слов ведуньи, что жила на окраине Тир на Лиа, Цирилла окончательно приняла для себя решение. Она не может вернуться, не потому, что не хочет или некуда. Нет, она всегда и везде могла найти себе место и занятие, просто здесь все оказалось куда важнее. Впервые в жизни, Цирилла понимала свое существование, смысл своей жизни. Это и плохо, и хорошо. Она полностью осознавала, что она всего лишь "плод" чужих амбиций, но жить не по чужим правилам, это кредо Цириллы с самого начала ее пути. Она всего лишь еще одно долгое звено большой цепочки, результат чужого труда, но при всем этом у нее есть сердце, которое трепетно относилось к своему истинному происхождению.
И вполне возможно, что местный народ никогда не посмотрит на нее с меньшим отвращением, чем смотрит сейчас, но воевать с их нравом Цирилла больше не хотела, да и зачем? Все их жизни зависят лишь от того, найдет ли Цири когда-нибудь брешь в Спирали или нет. Они знают об этом, поэтому эта безысходность раздражает их. Они ничего не могут поделать, вкладывая собственные жизни, которым насчитывается ни одно тысячелетие, в чужие руки. Это загоняет их в угол.
И Цири их понимает.
Она еще не переварила все то, что произошло в том заколдованном лесу. Все, что она услышала там, все, что поняла не укладывалось в голове и поделиться своими знаниями и идеями Цирилле было не с кем. Эредин, которому тоже открыли на многое глаза, не собирался с ней это обсуждать. Он стал колючим, как еж, лишь защитная реакция, однако больше Цири не с кем было поговорить. Как обычно, Креван повторял одну и ту же фразу - это ложь, все вранье.
Зачем существу, которое хранит столько в памяти, лгать каким-то двум отщепенцам? Зачем дарить надежду на спасение, даже такую призрачную?
Просто так? Забавы ради?
Эльфы - ужасно горделивые существа, но уж точно никак не безумные.
К ней в покои постучались, Цирилла дала знак открыть дверь. Она ожидала увидеть Эредина, но он не появлялся уже дня три или четыре, Цири даже не знала, во дворце ли командир Красных Всадников. Никто ей не говорил. На пороге, однако, стоял Карантир. Как обычно, ужасно задумчивый и уныло не веселый, в полном готовом к бою облачении.
- Цири, - позвал он ее, привлекая к себе внимание.
Цири была как будто затянута в болото собственных размышлений. Вот если бы чародейка Йеннифэр была здесь, она бы точно сказала Цири, как привести мысли и знания в порядок, у чародеек это отлично получается - так правильно понимать природу и суть вещей. В голове же Цири творился хаос, там прошла буря, которая оставила после себя лишь руины и разрушения, а Цири не знала за что браться, чтобы восстановить этот город.
- Что случилось, Карантир? - Она всегда оставалась к нему доброй. Он чуть поклонился ей и посмотрел такими глазами, в которых Цири всегда угадывала себя.
Они шли оттуда. Этот взгляд. Из самых глубин Белого Хлада. В их жилах текла одна кровь, лишь в разной концентрации. Каратир пострадал от Аваллак'ха нисколько не меньше, чем сама Цири. Креван говорил о том, насколько Карантир опасен. Он непредсказуем и опасен, говорил Креван Цири она видела, почти слышала невысказанное: как и ты.
Она пригласила его жестом войти, но всадник Дикой Охоты помотал головой. У него было юное, красивое лицо. Самое красивое лицо юноши, которое Цири вообще когда-либо видела. Она не устала ему удивляться каждый раз, когда видела Каратира, своего очень-очень далекого, очень-очень спорного, но все-таки частичкой души - брата.
- Эредин просил передать тебе, что привезли новых рабов, - Карантир посмотрел в ее глаза, сделал паузу - из твоего мира.
Цири чуть подвинула подбородок к шее.
- И зачем мне это знать? - Ей это не нравилось. Любая идея плена какого-либо разумного существа, разве это в природе эльфов? Ведунья сказала, что эльфы пошли против себя, предали собственные правила, поэтому судьба так распорядилась с ними. Поэтому они теряют бессмертие, поэтому они теряют память и рискуют никогда больше не найти свой истинный дом и спастись от Хлада. А они продолжают делать то, что делают!
Цирилла была возмущена.
- Где Эредин? Почему он сам не пришел?
Каратир опустил глаза и поджал губы. Его не длинные, всего лишь по плечи золотистые волосы разворошил ветер.
- Что ты хочешь от меня услышать, сестрица? - Он впервые в жизни назвал ее "сестрицей" и Цири опять опешила. - Он поступает так, как пожелает, никто не знает, почему.
- Он во Дворце?
- Нет.
- А где?
Каратир обреченно вздохнул.
- Важно не то, где Эредин, важно только то, что рабы из твоего мира и возможно одна из рабынь может рассказать тебе что-то интересное.
Цири чуть не взвыла.
- Что это значит всё? Что опять за игры со мной!?
- Это не игры. Эта рабыня-человек и она знала твоего отца.
Цирилла было открыла рот и закрыла его вновь.