Мир, созданный Эру Илуватаром, был идеальным, гармоничным и прекрасным, озаренным звездами, слетевшими с ладоней Варды Элентари, и гордилась она своими творениями, но не гордыня переполняла сердце айни, а любовь. Не считала она чужие творения хуже собственных, не стремилась превзойти кого-то, она хотела вместе с остальными продолжать творить песнь Эру, теперь уже иной музыкой, музыкой звездного сияния, цветущих деревьев, ясного неба, высоких гор, глубоких морей, всего, что окружало их. Все, что сотворили они в ожидании прихода Первых Детей Эру, должно было быть идеальным, совершенным, безупречным, дополняющим друг друга.
Так говорил ей Мелькор, когда они еще не сошли в Арду. Говорил, что они смогли бы дополнять друг друга. Много чего говорил Варде Мелькор, и слушала она внимательно, не отвечая ни согласием, ни отказом, не зная еще, на что способен будет Мелькор, но прозревая в нем темноту.
— Еще слишком рано говорить о любви, — ответила тогда Варда, и более ничего.
— Я спрошу тебя снова, — пообещал Мелькор. — Я спрошу твое сердце.
— Даю слово, — проронила айни.
Трижды Мелькор нарушал музыку Айнур диссонансом, и трижды Эру приходилось прерывать его. Неслыханная дерзость, небывалое упрямство, невообразимая гордыня — Мелькора не наказали, но, когда Варда Элентари зажгла звезды, сразу после она дала ответ, когда наступит время поговорить о любви. Окончательный ответ, решение, которое приняло ее сердце. Сердце, что навеки отвернулось от Мелькора.
Ее новорожденные звезды мерцали чистым серебром в ту ночь.
Мелькор склонился, приветствуя айни, и она так же чуть склонила голову.
— Сегодня я смогу спросить тебя снова?
— Спроси, и я отвечу.
Варде показалось, что Мелькор нервничает. Темнота скрывала его лицо, и она не видела выражения его глаз, но оттенок голоса выдавал волнение.
— Так когда я смогу попросить твоей руки и услышать согласие?
Варда помолчала.
— Никогда.
Короткий ответ упал в тишину серебряным звоном.
— Почему? — Мелькор гневно сжал кулаки, выдохнул, стиснул зубы. Варда поняла — он сдерживает гнев, и ему очень сложно сдержаться, чтобы не раскричаться или не начать разбивать все вокруг. Он прилагал огромные усилия, чтобы оставаться спокойным хоть немного. Она улыбнулась, вызывая у него еще большую ярость — лицо Мелькора побелело, а губы исказились.
Он вышел из тени, и звезды осветили его.
— Разве должны быть причины, чтобы не любить тебя и не хотеть быть твоей женой?
Он не нашел, что ответить. Не сразу. Варда не сыпала обвинениями, не объясняла ничего, и что сказать на ее заявление, было непонятно.
В мировоззрении Мелькора такого не предусматривалось, однако он жаждал всеобщего поклонения — не любви. Он хотел власти и власти лишь единоличной, ему было мало того, что айнур творили мир и управляли им. Он хотел забрать все себе одному, но небо не может принадлежать только кому-то одному, будь то айнур, валар или квенди, лишь Илуватар владеет всем, ибо он создал все.
И Мелькор не нравился Варде. Не из-за диссонанса, дерзости и тщеславия.
Просто не нравился.
— Если причины нет, то я могу дать тебе еще время для женских капризов, — процедил Мелькор.
— Не забывайся, — одернула его Варда. — Ты слышал, что я сказала. Это не изменится. Никогда, Мелькор. Никогда.
— Ты можешь пожалеть и передумать, — он шагнул к ней, но был ослеплен вспышкой света, ударившей прямо в глаза, болезненной и жгучей.
— Ты сам горько пожалеешь, если посмеешь вновь подступиться ко мне. Ты чересчур много о себе возомнил, но на самом деле ты не представляешь из себя ничего. Если ты всерьез считал, что мой отказ — каприз, то ты не только излишне самонадеян, но и глуп.
Каждое слово Варды падало серебряным осколком.
Мелькор не простил ее, но после ни разу не смел в открытую высказывать Варде недовольство или как-либо ее задевать. Он старался вовсе не замечать ее, обходить стороной, словно нет Варды среди сонма айнур. Она насмешливо наблюдала за ним, и насмешка в ее темных сияющих глазах злила Мелькора, но он все равно продолжал таить свою злость и не спорил с ней в открытую, как с Манвэ, да и не было повода спорить. Варда создала только звезды, Мелькор же занимался не небом, но землей. Огнем, холодом, земной твердью.
Мелькор не уважал Варду, но он боялся ее. Она не знала, почему, не знала, что так пугает его в хрупкой и не носящей оружия айни, однако было именно так — не столько обида заставляла Мелько игнорировать ее, сколько страх.
Ее это вовсе не расстраивало.
Наоборот.
Должен же он хоть кого-то бояться.
Варда ждала, когда между Манвэ и Мелькором начнется настоящий раскол, а не простые стычки, происходящие между всеми айни хотя бы раз. Споры по мелочам не были ссорами, этого не стоило опасаться, они работали вместе и иногда расходились во мнениях, валар не были статуями, чтобы не испытывать раздражение, но один раз возразить другому и постоянно спорить — не одно и то же. Напряжение между братьями нарастало с каждым днем, и Варда ощущала это, подобно приближению грозы, подобно чему-то неизбежному, но не предупреждала ни одного, ни другого; Варда не хотела вмешиваться и не была уверена, что права. Ее домыслы это лишь ее домыслы, ей не открыто будущее.
Но Варда была права.
К сожалению.
— Мелькор создал больше всех нас, — заговорила айни, медленно приближаясь к братьям. — Так не стоит ли Мелькору позволить и другим поработать? — она посмотрела на Мелько с той насмешкой, которая так выводила его из себя. — И неужели ты, Мелькор, так слаб и хрупок, что жестокость — держать тебя за плечо?
Варда не защищала Манвэ. Не это было ее целью — Манвэ Сулимо мог справиться сам, и должен был справиться сам, не женщине заступаться за мужчину, это попросту оскорбительно, но Варда не выдержала, тем более, что Мелькор призывал всех айнур посмотреть на чудовищный произвол брата.
Вот и призвал.
Манвэ нравился Варде намного больше Мелькора, и в этом случае причины были столь же размытыми. Она не любила Мелькора с главным аргументом «потому что», и Манвэ вызывал симпатию айни точно по такому же принципу. Потому что. Потому что он был добрым, мудрым и честным, но Аулэ, Ульмо, Намо и Оромэ тоже были добрыми, мудрыми и честными, каждый из айнур обладал множеством достоинств, но только один Манвэ вызывал у Варды Элентари особенный интерес.
И обвинял его Мелькор несправедливо. И не имел права создавать все в одиночку, ибо они вместе пришли сюда, а не один Мелькор. И не раз уже он вызывал у Варды раздражение, что она прятала за смешливым блеском звезд в глазах.
— Что же случилось, Манвэ? — заговорила айни. — Зачем ты удерживаешь брата своего? В чем он углядел твою гордыню?
Услышать стоило все точки зрения, к тому же, вслед за Вардой появились другие валар. Йаванна Кементари встала рядом с ней, как в знак молчаливой поддержки.
Мелькора не поддержал бы никто, поняла Варда. Какой бы масштабной ни был их неизбежная размолвка, все они дружно будут против него.
Айнур были гармонией, а Мелькор — диссонансом. До сих пор. Сколь бы много он ни создал.
[nick]Varda Elentari[/nick][status]зорі також співають[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001b/3c/0a/79/287980.gif[/icon][sign]под сетью сумрачных дорог подняли земли королей
два светлых западных крыла на этом берегу морей
в темнице ночи, в черной мгле
надеждой ясною свети[/sign][lz]<lz1>варда элентари</lz1><lz2>tolkien's legendarium</lz2><lz> с небес глядящая насквозь, открой ворота облаков в сиянье синих звездных слез.</lz>[/lz]
